Новости
- Настоятель Петропавловского собора Симферополя протоиерей Александр Якушечкин провёл совещание с руководителями направлений внебогослужебной деятельности храма
- 20 Ноябрь 2024
- Протоиерей Александр Якушечкин в Петропавловском соборе Симферополя провел встречу с руководителем ФАДН России
- 19 Ноябрь 2024
Объявления
- Молодежные встречи в нашем соборе!
- 13 Октябрь 2024
.JPG)
- Объявляется набор в детскую Воскресную школу при Петро-Павловском сборе
- 29 Сентябрь 2024
Протоиерей Симеон Хивренко
(18 сентября 1930 – 18 сентября 1996)
Симеон Федорович Хивренко родился в с. Антоновка Винницкой области 18 сентября 1930 г. в многодетной семье. После ареста отца в 1937 г. умерла мать, оставив семеро голодных детей, которые выжили благодаря добрым людям. В 1979 г. Симеон был рукоположен во священника и поступил на заочное отделение Одесской духовной семинарии. Его назначают настоятелем в бахчисарайский Свято-Никольский храм. На восстановлении Петропавловского собора, в который был назначен о. Симеон и которому было отдано столько сил, батюшка не уберегся, упал с лесов, когда делали роспись в храме. Болезнь проявилась не сразу, а через полтора года, когда сделанная хирургическая операция уже ничем помочь не могла. Святость — это не только результат трудов подвижника, но прежде всего действие Божией благодати, к которой о. Симеон всю свою жизнь стремился, являя другим пример для подражания. Умер батюшка в 1996 году, в день своего рождения 18 сентября на руках у друга Николая, который жил в доме напротив.
Жизнь, отданная Церкви
Есть люди, которые с самого начала своего жизненного пути поставлены обстоятельствами перед выбором: озлобиться за невзгоды и испытания и урывать себе лучшие куски от жизненного пирога или, наоборот, зная почем «фунт лиха», стараться делать как можно больше хорошего, беззаветно служить добру.
Когда в страшном 1933 году, в пик голодомора, в многодетной семье Хивренко, в маленьком, на тридцать дворов, селе Антоновка на Винничине, отец приказал не кормить младшего трехлетнего Сеню, чтобы он умер и другим досталось больше хлеба, - такое бесчеловечным не считалось: ели друг друга, чтобы выжить. Удивительно было другое – горячо верующая мать тайком от отца отдавала свою долю малышу, а потом учила всех детей молитвам, читала им Библию. «Бог все видит и не оставит», - эти слова мамы запали маленькому Сене в душу на всю жизнь. Он как бы понял своим бесхитростным младенческим сердечком, что только верой спасена его жизнь. Поэтому и в церковь с матерью за несколько километров от села в любую погоду ходил с удовольствием, покуда храм не закрыли.
Отца посадили в тридцать четвертом. Перед самой войной освободили, но до дома не дошел – был мобилизован в действующую армию, а потом пропал без вести. Все дети, а их в семье было семеро, «университеты» проходили одни - с трех лет пасли гусей, с пяти – свиней, а потом в колхоз на трудодни, авось что и подадут, если урожай будет. Урожая не было. Был голод, потом война, оккупация. После освобождения, в 1944-ом, брат Юрий уходит в армию и оттуда добивается, чтобы Семена направили в ремесленное училище. Когда Семен пришел, добравшись до далекого Львова, в училище, оказалось, что напутали со сроками – до начала занятий было еще три месяца. Домой возвращаться было не за что. Жить, впрочем, тоже: красть вера не позволяла, а просить стеснялся, да и просили тогда вокруг все. Ушел жить на свалку, покрылся струпьями, а потом завернулся в тряпье и лег умирать. И снова Бог оставил жить: мимо шел священник, увидел мальчика, забрал его домой, вылечил, пристроил убирать церковный двор, пока не пришло время учебы. Семен в училище был не просто отличник – выше третьего разряда слесарей-инструментальщиков не выпускали, а ему присвоили пятый.
В начале 50-х призвали Хивренко в армию. Попал в Крым, в Симферополь, в автобатальон. Прилежного солдата заметили и отправили учиться в автошколу. Ее тоже закончил с отличием, а тут как раз комдив попросил водителя. Остался Семен на сверхсрочную. И, служа от всей души, не забывал, как Господь спас его через мать и священника от смерти: все время посещал, как мог, церковь, читал Писание, благовествовал в армии. В храме Святой Троицы истового парня заметили, стали приобщать к службе (Семен прятал в кустах форму и переодевался в штатское, чтобы патруль не арестовал). Но в армии все-таки узнали, начались допросы, рапорты. Начальство, зная честность Хивренко и ценя его как специалиста, скандала старались избежать. Но командиром корпуса был в то время знаменитый «генерал-забор», будущий министр обороны Язов. Ситуация сложилась неслыханная: с одной стороны, терять такого солдата было никак нельзя, а с другой – Хивренко к этому времени уже рукоположили в дьяконы.
Язов вызвал старшину Хивренко лично. Как он богохульствовал, чем угрожал, можно только представить. Семен Хивренко, уже отец Симеон, не проронил в ответ ни слова. Вышел и подал рапорт. Но тут случилось и вовсе невероятное: все начальники отделов пошли к Язову просить оставить Хивренко. И, может быть, единственный раз в жизни мрачный генерал-майор уступил. А по окончании воинской службы стал отец Симеон, по шутливому выражению тогдашнего владыки Леонтия, «автодиаконом» - возил архиерея и, когда была необходимость, служил. Вскоре рукоположили его в священника. Любили честного, доброго, бескомпромиссного в делах веры и совести, работящего батюшку люди необычайно. Старались помочь, как могли. Один был у отца Симеона недостаток – не мог потребовать, заставить. Лучше махнет рукой и сам сделает как нужно. Вскоре стал отец Симеон настоятелем кафедрального Свято-Троицкого собора (теперь монастыря). И по возрасту, и по нагрузкам тяжело было, просил владыку дать ему приход поспокойнее. И как раз в это время решилась в пользу епархии судьба используемого под продовольственные склады собора Петра и Павла. Отец Симеон получил благословение восстановить храм и возглавить его приход. Думаю, многие симферопольцы хорошо помнят невысокого коренастого батюшку с аскетическим лицом, таскающего на церковном дворе тяжеленные камни, забиравшегося по лесам на купол, с утра до ночи копошащегося на стройке…
В 1996 году отца Симеона не стало. Он в прямом смысле живот свой положил за храм, когда сорвался с лесов и упал с семиметровой высоты на вкопанную в пол трубу. Чудом Божиим остался жив, но здоровье, конечно, подорвал окончательно. Не просто стараниями и молитвами, но жизнью отца Симеона Хивренко восстановлен для всех нас кафедральный собор в Симферополе.
Георгий Когонашвили
Матросская тишина
За алтарём Петропавловского собора есть четыре могилки. Их и больше было, но с детства ещё запомнилось: обветшалый, поруганный храм, толпа зевак, экскаватор, яма и развороченные ковшом кирпичные склепы… Сгинули могилки, а из нынешних: та, что посвежее, просевшая маленько - это могилка протоиерея Симеона (Хивренко). Славный был батюшка, добрый, многие и сейчас вспоминают о нём с благодарностью…
Из биографии его я только и знаю, что он рано остался сиротой, хлебнул в жизни горя, да ещё то, что в «мирской» жизни Отец Симеон был человек служивый - военный, хотя и в невысоком чине прапорщика. Я его лично не знал, но хочу рассказать историю, которую поведал мне протодьякон отец Василий. Эта история кажется особенно поучительной в наше суетливое, смутное время, когда во всевозможных скорбях и напастях мы легко забываем драгоценные слова: «Уповающий на Бога не посрамится вовек!»
Будущий отец Симеон и тогда – в безбожные времена, не особо таясь, со свойственной ему решимостью и прямотой исповедовал православную веру, посещал храм… Ну и, конечно, нашлись ревнители социалистической морали, озаботились, доложили куда следует… И вот вызывает к себе прапорщика Семёна Хивренко будущий главнокомандующий вооружёнными силами СССР, маршал, а тогда командир корпуса - генерал-майор Дмитрий Тимофеевич Язов. А политика партии в отношении веры тогда была выдержано-сурова и за «божественного прапорщика» командир очень даже запросто мог схлопотать по фуражке или даже лишиться звания.
И вот Дмитрий Тимофеевич, - сам по себе человек горячий, властный, фронтовик, да к тому же ещё наделённый нешуточной властью, - кричит на «заблудшего» прапорщика: - Ты что, вообще сдурел… Часть позоришь!.. - И по столу кулачищем – ба-бах!... А отец Симеон телосложения был субтильного, и росточком совсем невысок, но ничего – стоит себе, слушает и даже вроде как не трепещет вовсе…
- Ты меня слышишь? – гремит будущий маршал.
- Слышу, товарищ генерал-майор.
- Что, правда, что ли в церковь ходишь?
- Так точно, товарищ генерал-майор.
- Тьфу ты… Да чего ж ты там не видел, дубина…
- Так я же в Бога верую.
- Что-о?!. Советский прапорщик!.. Да я тебя, подлец ты этакий, в тюрьме сгною!.. Будешь сидеть, собака!
- Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться?
- Обращайся.
- Скажите, а у Вас мама верующая?
Пауза не то, что повисла, а заметалась лихорадочно в поисках ответа… правильного.
- Ну, верующая… так и что с того?
- Вот видите, какая у Вас мама хорошая!!!
Ну, что тут возразишь – возразить нечего.
- Пошёл во-о-о-он!!! – закричал генерал.
И зарядили в части, где отец Симеон служил, проверки за проверками... Как снаряды на фронте ложатся со всех сторон: там недостача обнаружена, этому строгача влепили, а тот под и трибунал угодил, только отцу Симеону всё ни по чём… А был он ни много, ни мало начальником склада! Но вот - никак не могли к нему подкопаться. Прямо чудо! А как подкопаешься, если он и хозяйственник добрый и человек безупречной честности.
Но это я так… шучу только, в реальности советской - если бы только негодяев сажали!.. Ох-ох… И всё-таки обошлось. А тут отец Симеон окончательно осознал, что главное его призвание иное – Богу служить. Сдал он благополучно дела, да и пошёл себе из славных вооружённых сил, куда глаза глядели. А глядели они уже давно в небо…
Утекло с той поры времени вроде не много, а приглядишься – так и не мало, и вот случился в стране пресловутый горе-переворот, со всеми онёрами: оконфузившимся ГКЧП, пламенным Ельциным и демократически-революционными восторгами… Оказался теперь уже бывший маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов за решёткой в тюрьме с загадочным и красивым названием «Матросская тишина». Но прежде, после первого допроса отправили маршала в другую тюрьму, где довелось ему трое суток просидеть… в бывшей монастырской келье. Вот так… Случайно ли?..
А дальше… Тишина, даже матросская – вещь полезная, как не крути. Хотя бы уже потому, что есть возможность помолчать… задуматься о себе… поразмыслить над вечностью… А сверх того - не родственна ли та тишина иной – благодатной, надмирной, что воцарилась на утлом судёнышке, после пламенных слов: «Аз есмь, не бойтеся!». В общем, настало время и маршалу о Боге вспомнить…
А отец Симеон тем временем уже служил на приходе. Трудился, молился, обличал, запрещал, умолял со всяким долготерпением и учением… И вот в один из дней навещает его высокая гостья - Эмма Евгеньевна, супруга опального маршала - со слезами и приватной записочкой в конверте от бывшего начальника – ныне заключённого. А в записке той - самые искренние слова раскаяния и просьба помолиться сугубо. А что ж… Отец Симеон человек хоть и решительный, но и незлобивый совсем, отходчивый был… добрый пастырь, - одно слово... Помолился он, как мог, повоздыхал о душе замороченной, и в скором времени вышел Дмитрий Тимофеевич по амнистии на свободу.
Он и сейчас, слава Богу, живёт и здравствует. Недавно, вот, из рук президента награду получил высокую, правительственную – орден Почёта. А чего ж – человек и впрямь заслуженный, ну а то, что не всё в жизни гладко было – так ведь это же не журнал гламурный…
А вот отец Симеон не уберёг себя - упал в храме со строительных лесов, поболел с годик и мирно отошёл ко Господу.
И награда его - иная, невидимая - куда как выше всех земных наград… только благодарная память - цветочки на могиле живые, свежие, да сияющий крест над куполом восстановленного собора – отзвуки святого обетования: «Блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради…»
Иерей Димитрий Шишкин
Назад к списку